в доме обнаружился сундук, в котором оказались вещи, оказавшиеся как раз мне впору, и потому я сразу же после вчерашней помывки, переоделся в них. Теперь предстояло разобраться с тем, кто я есть и как здесь оказался. Найденное в одном из сундуков небольшое с ладонь зеркало, позволило в какой-то степени разглядеть свою физиономию. Сегодняшнее отражение сильно отличалось от того, к которому я привык, за последние почти семьдесят лет своей жизни. Все это, и дом, и окружающий его лес, и даже мое новое лицо наводило на определенные мысли, в которые хотелось бы верить. Но, с другой стороны, это могло быть и нечто иное. Как говорится: «Сон разума, порождает чудовищ». И кто знает, вполне возможет тот факт, что я сейчас нахожусь в коме, а все что меня окружает всего лишь игра помутненной фантазии. И даже щипки, которыми я попытался вызвать боль, тоже не являются доказательством. Уж если мозг способен создать такие живые картины, то и боль может восприниматься созданной им же. В общем, матрица, во всей ее красе. Впрочем, заниматься самокопанием совсем не хотелось, поэтому решив для себя, что мне выпал второй шанс, в виде переселения души в другое тело, решил остановиться на этой версии и не заниматься чепухой, а попытаться как-то свыкнуться с этим положением. Тем более, что вместе со всем этим, мне добавился огромный плюс. Судя по отражению, мне сейчас было никак не больше восемнадцати, ну пусть двадцати лет. И то я беру такую разницу только из-за того, что после перенесенной болезни выгляжу сейчас довольно уныло. С другой стороны, сегодня я чувствовал себя, гораздо лучше, и поэтому, позавтракав остатками колбасы, решил выйти за ворота, в надежде увидеть что-то и там, что могло бы навести меня на верную мысль о том, как я здесь оказался.
За воротами, шагах в пятидесяти ниже по склону, дом стоял на небольшом холме, оказалось небольшое поле, используемое в качестве огорода. Здесь я заметил, ботву репы, грядку огурцов и основательно поеденные грядки с капустой. Тут же выделялись попорченные морковные ряды, по краю росли кусты красной и черной смородины, а ниже, у ручья, протекающего у подножия холма, заметил заросли малины. На другой стороне от накатанной дороги, у самого леса, увидел ряд могил с восьмиконечными крестами прикрытыми голбцами — двускатными стоками. Из восьми могил, находящихся там, только четыре были опрятны и ухожены. Причем было сильно заметно, что эти четыре довольно старые. Хотя кресты имелись и на остальных, но было заметно, что другие четыре, были сделаны либо в спешке, либо из-за того, что на правильное захоронение, не хватило сил или времени. То есть отсыпка была не слишком аккуратной, кресты были вкопаны, не слишком ровно и не сориентированы согласно канонам. Последняя же могила, оказалась вообще не засыпанной, хотя на ее дне и находилась домовина, землей она была присыпана лишь настолько, чтобы ее не было слишком заметно. А видимо прошедший недавно дождь размыл землю, и гроб сейчас наполовину выступал из-под земли. Тут же у могилы, я увидел оставленную деревянную лопату, и что-то сидящее во мне заставило меня, засыпать могилу полностью, установить приготовленный крест, и даже прочесть молитву. Последнее удивило меня больше всего, потому что ни единой молитвы я никогда не учил и не знал. Тут же, слова сами лились из меня, взявшись непонятно откуда. Но зато, прочтя молитву и перекрестившись, я вдруг почувствовал такое облегчение, что нельзя выразить и словами. Чуть позже я поправил кресты и на остальных надгробиях, заодно коротко помолясь за упокой каждого погребенного здесь. Причем, каждый раз, читая молитву, я точно знал за кого говорятся эти слова, и до сих пор молчавшая во мне память, с каждым новым произнесенным словом, вспыхивала во мне ярким пламенем, рисуя лица, черты характеры и называя имена.
Уже возвращаясь обратно в дом, я вспомнил все. Понял, куда я попал, в чьем теле нахожусь, и что здесь произошло.
Глава 2
Дом, стоящий на невысоком холме, начал строить мой еще прадед со своим старшим сыном, в 1837 году. Именно эта дата, оказалась вырезана на нижнем венце сруба, у самого входа в дом. В чем-то не сошелся он взглядами на жизнь с остальными мирянами, живущими в поселке верстах в двадцати от этого места, из-за чего, собрав свой нехитрый скарб, и семью погрузил все это в телегу и отправился искать лучшей доли. Место было выбрано с умыслом. Возвышающийся в лесу холм, с журчащим у его подножия ручейком понравился ему с первого взгляда. Колодец пришлось копать глубокий, зато каменное основание холма, давало возможность обойтись без фундамента, что сразу сокращало время работ почти вдвое. Правда после, все это встало в лишние проблемы, когда понадобился погреб, но и здесь был найден выход. Каменное основание оказалось известняком, который легко вырубался в плитняк, позже пошедший на подворье. Работы, конечно, оказалось много, но зато потом, во дворе никогда не было грязи. А лиственница, растущая по склонам холма, дала возможность хоть и с немалым трудом, но все же возвести отличный и крепкий дом, который должен был защитить от непогоды и всего остального большую и дружную семью. Все это заняло столько времени, что приходилось работать от темна, до темна, прерываясь только на сон и еду, но за лето основной сруб был возведен, и было где перезимовать. Остальное же делалось по возможности.
Что именно стало причиной переселения, сейчас, после долгих лет было не слишком ясно, но скорее всего прадед не сошелся в вопросах веры. Уже много позже я сам, вернее сказать, бывший владелец этого тела, посещал расположенный примерно в двадцати верстах от дома поселок староверов. Разница укладов была огромной. Если в нашей семье в первую очередь обращали внимание на благосостояние семьи, на то, чтобы хватало еды, все были обуты, одеты, чтобы в доме все было хорошо и в семье все были здоровы и радостны, то здесь, в поселке, в первую очередь молились господу. Нужно тебе сделать какое-то дело выдели время на молитву, а уж после принимайся за работу. Закончил, вновь помолись. Вот и получалось, что в то время, как у меня в семье работали на благо семьи, здесь заботились в первую очередь, как считалось, о собственной душе, а все остальное было второстепенным, и как бы не особенно важным. С одной стороны, видимо это и стало причиной, как я понимаю изгнания деда из поселка, с другой мы на нашем хуторе жили гораздо лучше и обеспеченнее любого жителя этой деревни. Что, несомненно, радовало, и в тоже
